...Придя по заданию редакции к Якобу Шмалю, я вспомнила, что уже видела этого человека. Три года назад он, только что переселившийся в ФРГ из Уфы, выступал на литературном вечере для переселенцев, читал один из своих рассказов. Шмаль – автор опубликованной в 1995 году в Москве на немецком языке книги «Чаша выпита до дна» - удивил своей простотой и скромностью. В нем не было ничего от «мэтра»: ни царственного величия, ни усталой снисходительности к нашей, как всегда, пестрой во всех отношениях аудитории. Он ни словом не обмолвился, что его книгу прочитали и отметили многие люди. С ней знакомы и читатели Германии. Он показал мне отзыв на книгу, который получил еще находясь в Уфе. (Текст привожу в переводе на русский язык):
«Федеративная Республика Германия, канцлер ФРГ,
Господину Якобу Шмалю, Башкортостан, Уфа, ул.Правды 34:
Многоуважаемый господин Шмаль!
Я получил книгу Ваших воспоминаний «Чаша выпита до дна», которую вы мне любезно прислали. Ваша книга – потрясающий документ, который дает впечатляющее описание судеб российских немцев в Советском Союзе, особенно в период сталинской диктатуры. Этим Вы внесли свой вклад в то, чтобы не померкла память о жертвах насилия и войны. Одновременно Ваша книга – проникновенная заключительная речь адвоката в защиту человечности и примирения между народами. Вы сами, несмотря на тяжелые удары судьбы, никогда не теряли своих убеждений. Я желаю Вам, чтобы Ваша честная позиция нашла заслуженную поддержку.
С пожеланиями радости и успеха в Вашем дальнейшем творчестве.
Гельмут Коль
Якоб Шмаль не дожил до своего 80-летия год, а тогда, когда я беседовала с ним в его берлинской квартире, ему было 77. Несмотря на груз лет, пять лагерей и две сложнейшие операции на сердце, этот человек с ясным, открытым взглядом голубых глаз не производил впечатления старого человека, напротив, он был очень бодрым и активным. Последний диктор Республики немцев Поволжья, журналист, писатель, а также вальщик леса, молотобоец, табельщик, возчик, сплавщик, нормировщик управления буровых работ, инженер, начальник отдела труда и зарплаты...
Он родился в 1923 году в селе Гримм на берегу Волги. Гримм, которому недавно исполнилось 240 лет, в начале 20-х годов был крупным (около 1000 дворов) поселком, как бы сейчас сказали городского типа – ухоженным и благополучным. В селе работали МТС, государственная мельница, четыре школы и даже завод «Рекорд», производивший станки и бытовую технику. Повальное раскулачивание и сильнейший голод в Поволжье в 1932-1933 годах привели к гибели сотен жителей поселка. Его население заметно поредело. Но вскоре, благодаря усердному труду и хозяйскому отношению к делу, Гримм поднялся на ноги. Село, как и Республика немцев Поволжья в целом, было оснащено передовой по тем временам сельскохозяйственной техникой, поэтому урожайность здесь была значительно выше, чем в соседних ненемецких хозяйствах.
Якоб учился в гриммской образцовой средней школе, широко известной своими традициями в республике. В ней преподавали замечательные педагоги – мастера своего дела, которые привили Якобу любовь к родному языку и литературе. Кстати, слушая его рассказы о своей жизни, я не могла не заметить, что почти каждый эпизод он иллюстрировал образцами из классической немецкой поэзии, особенно стихотворениями и балладами горячо любимого им Шиллера. Читал он совершенно свободно и по памяти. Как проникновенно и торжественно он декламировал: звонко, четко, в пружинящем ритме лились чеканные строки! «Конечно, - подумала я – чувствуется опыт диктора». Однако, дело не только в профессии, но и в большом чувстве, которое он пронес через всю свою жизнь, как и любовь к «малой родине» - Гримму, и которое помогло ему выстоять, не сломаться, выжить в тяжелые годы депортации, трудармии и спецпоселения.
В 11 лет Якоб лишился отца. Будучи старшим сыном в семье, начал работать на сельхозучастке, чтобы помочь матери растить младших детей. В десятом классе начал сотрудничать с газетами разных кантонов республики. В 1939 году был зачислен в штат редакции газеты «Большевик» в Энгельсе. «Я не был отличником, - вспоминал Шмаль, - но языком владел лучше всех в классе, как говорится, чувствовал родную речь. Учителя всегда отмечали мои сочинения». Может быть, именно поэтому, выдержав невероятно сложный конкурс, был принят в Радиокомитет Немецкой республики диктором. Было ему в ту пору чуть больше 16 лет. Работая в Энгельсе, начал осваивать русский язык. Мечтал стать артистом или дипломатом...
Война оборвала успешно начавшуюся карьеру. Осенью 1941 года Шмаля в числе первых депортировали в Сибирь. За день до этого он в последний раз вышел в эфир – с передачей о подвиге красноармейца Генриха Гофмана. Уроженец Поволжья Гофман попал в плен к фашистам и был ими зверски замучан. После этой передачи радиостанция Немецкой республики на Волге замолчала. Как выяснилось позже, навсегда.
Долгих десять дней состав с вагонами, предназначенными для перевозки скота, а теперь забитый до отказа людьми, тянулся на восток. По приезде в далекий Канск все 2338 человек, находившиеся в составе, были выброшены прямо на вокзале под открытое небо. Ночевать пришлось в парке под проливным дождем. А наутро начались торги: колхозники выбирали себе дармовую рабочую силу. Естественно, брали те семьи, где было много молодых и крепких рук, малодетные семьи и пожилые люди ждали решения своей участи до позднего вечера. Несмотря на унизительную процедуру «работорговли», Шмаль сохранил теплое чувство к людям, приютившим вынужденных переселенцев в колхозе «Красное озерко». Деревенька поразила своей ужасающей бедностью. Тем не менее, все ее жители отнеслись к немцам столь радушно, что их сердца начали оттаивать. Пока сооружали себе какое-то подобие жилища на опушке леса, Шмаль, примкнув в пути к одной из семей земляков, жил вместе с ними у одной супружеской пары. «Сын хозяев воевал на фронте с немцами, фашистами, врагами, а они относились к нам, немцам-квартирантам по-человечески, с уважением и сочуствием. Никогда не забуду этих гостеприимных, добрых людей!» – говорил Шмаль.
«Федеративная Республика Германия, канцлер ФРГ,
Господину Якобу Шмалю, Башкортостан, Уфа, ул.Правды 34:
Многоуважаемый господин Шмаль!
Я получил книгу Ваших воспоминаний «Чаша выпита до дна», которую вы мне любезно прислали. Ваша книга – потрясающий документ, который дает впечатляющее описание судеб российских немцев в Советском Союзе, особенно в период сталинской диктатуры. Этим Вы внесли свой вклад в то, чтобы не померкла память о жертвах насилия и войны. Одновременно Ваша книга – проникновенная заключительная речь адвоката в защиту человечности и примирения между народами. Вы сами, несмотря на тяжелые удары судьбы, никогда не теряли своих убеждений. Я желаю Вам, чтобы Ваша честная позиция нашла заслуженную поддержку.
С пожеланиями радости и успеха в Вашем дальнейшем творчестве.
Гельмут Коль
Якоб Шмаль не дожил до своего 80-летия год, а тогда, когда я беседовала с ним в его берлинской квартире, ему было 77. Несмотря на груз лет, пять лагерей и две сложнейшие операции на сердце, этот человек с ясным, открытым взглядом голубых глаз не производил впечатления старого человека, напротив, он был очень бодрым и активным. Последний диктор Республики немцев Поволжья, журналист, писатель, а также вальщик леса, молотобоец, табельщик, возчик, сплавщик, нормировщик управления буровых работ, инженер, начальник отдела труда и зарплаты...
Он родился в 1923 году в селе Гримм на берегу Волги. Гримм, которому недавно исполнилось 240 лет, в начале 20-х годов был крупным (около 1000 дворов) поселком, как бы сейчас сказали городского типа – ухоженным и благополучным. В селе работали МТС, государственная мельница, четыре школы и даже завод «Рекорд», производивший станки и бытовую технику. Повальное раскулачивание и сильнейший голод в Поволжье в 1932-1933 годах привели к гибели сотен жителей поселка. Его население заметно поредело. Но вскоре, благодаря усердному труду и хозяйскому отношению к делу, Гримм поднялся на ноги. Село, как и Республика немцев Поволжья в целом, было оснащено передовой по тем временам сельскохозяйственной техникой, поэтому урожайность здесь была значительно выше, чем в соседних ненемецких хозяйствах.
Якоб учился в гриммской образцовой средней школе, широко известной своими традициями в республике. В ней преподавали замечательные педагоги – мастера своего дела, которые привили Якобу любовь к родному языку и литературе. Кстати, слушая его рассказы о своей жизни, я не могла не заметить, что почти каждый эпизод он иллюстрировал образцами из классической немецкой поэзии, особенно стихотворениями и балладами горячо любимого им Шиллера. Читал он совершенно свободно и по памяти. Как проникновенно и торжественно он декламировал: звонко, четко, в пружинящем ритме лились чеканные строки! «Конечно, - подумала я – чувствуется опыт диктора». Однако, дело не только в профессии, но и в большом чувстве, которое он пронес через всю свою жизнь, как и любовь к «малой родине» - Гримму, и которое помогло ему выстоять, не сломаться, выжить в тяжелые годы депортации, трудармии и спецпоселения.
В 11 лет Якоб лишился отца. Будучи старшим сыном в семье, начал работать на сельхозучастке, чтобы помочь матери растить младших детей. В десятом классе начал сотрудничать с газетами разных кантонов республики. В 1939 году был зачислен в штат редакции газеты «Большевик» в Энгельсе. «Я не был отличником, - вспоминал Шмаль, - но языком владел лучше всех в классе, как говорится, чувствовал родную речь. Учителя всегда отмечали мои сочинения». Может быть, именно поэтому, выдержав невероятно сложный конкурс, был принят в Радиокомитет Немецкой республики диктором. Было ему в ту пору чуть больше 16 лет. Работая в Энгельсе, начал осваивать русский язык. Мечтал стать артистом или дипломатом...
Война оборвала успешно начавшуюся карьеру. Осенью 1941 года Шмаля в числе первых депортировали в Сибирь. За день до этого он в последний раз вышел в эфир – с передачей о подвиге красноармейца Генриха Гофмана. Уроженец Поволжья Гофман попал в плен к фашистам и был ими зверски замучан. После этой передачи радиостанция Немецкой республики на Волге замолчала. Как выяснилось позже, навсегда.
Долгих десять дней состав с вагонами, предназначенными для перевозки скота, а теперь забитый до отказа людьми, тянулся на восток. По приезде в далекий Канск все 2338 человек, находившиеся в составе, были выброшены прямо на вокзале под открытое небо. Ночевать пришлось в парке под проливным дождем. А наутро начались торги: колхозники выбирали себе дармовую рабочую силу. Естественно, брали те семьи, где было много молодых и крепких рук, малодетные семьи и пожилые люди ждали решения своей участи до позднего вечера. Несмотря на унизительную процедуру «работорговли», Шмаль сохранил теплое чувство к людям, приютившим вынужденных переселенцев в колхозе «Красное озерко». Деревенька поразила своей ужасающей бедностью. Тем не менее, все ее жители отнеслись к немцам столь радушно, что их сердца начали оттаивать. Пока сооружали себе какое-то подобие жилища на опушке леса, Шмаль, примкнув в пути к одной из семей земляков, жил вместе с ними у одной супружеской пары. «Сын хозяев воевал на фронте с немцами, фашистами, врагами, а они относились к нам, немцам-квартирантам по-человечески, с уважением и сочуствием. Никогда не забуду этих гостеприимных, добрых людей!» – говорил Шмаль.
Комментариев нет:
Отправить комментарий